Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Валерием Шмаровым — знаменитым футболистом, трёхкратным чемпионом СССР и России в составе «Спартака», который прославился не только легендарным голом в «золотом» матче с киевским «Динамо», но и своими бомбардирскими достижениями в 80-90 годах прошлого века. О начале его футбольного пути в Воронеже, о карьере в составе красно-белых и об уроках профессионализма в Германии, об этом и многом другом читайте в эксклюзивном интервью с Валерием Шмаровым.

Валерия Шмарова в футбольном мире нашей страны знают если не все, то очень многие. А знаменитым его сделал гол, забитый им со штрафного на последней минуте в ворота киевских динамовцев, который в одно мгновенье привёл московский «Спартак»  к чемпионству СССР 1989 года и подарил огромную радость не только многочисленным болельщикам красно-белых, но и всем тем, кто устал в те годы от гегемонии киевлян. С Валерием Шмаровым я познакомился лет шесть назад, когда он пришёл на Кубок Легенд, проводившийся ежегодно в Москве, повидать своего партнёра по немецкому клубу «Карлсруэ» Йенсу Новотны. Как только он стал спускаться по трибуне вниз, то сначала попал в окружение болельщиков, а затем, когда я попросил у него номер телефона, он дал мне его, не задумываясь ни на секунду.

— Валерий, вы всегда с таким доверием относитесь к людям?

— Конечно, нет. Но когда я услышал слово Kicker (ведущее немецкое футбольное издание, — прим. автора), этого для меня было достаточно (cмеётся). А если серьёзно, то опыт общения с прессой у меня большой, предложений много и об интервью, и на телевидение зовут. Но отказываюсь, «горькую» правду (смеётся) говорить не хочу, а то, что хотят услышать, есть и без меня кому сказать.

— Когда во время чемпионата мира 2018 года вы мне давали интервью для немецкого издания Kicker, мы говорили о нашей сборной, сегодня, надеюсь удастся поговорить с вами обо всём. И хотелось бы начать с Воронежа. Кто ваши родители, были ли они как-то связанны со спортом? Всё, что я знаю о вашем папе, так это только то, что его имя Валентин. Это я определил по вашему отчеству.

— А маму зовут Валентина. Валентин и Валентина. Мой папа инженер, работал в конструкторском бюро на Воронежском Вагоноремонтном заводе имени Тельмана. Спортом занимался на любительском уровне: играл в футбол, в волейбол, в шахматы. Были у него спортивные разряды. А моя мама инженер-химик. Она трудилась на Воронежском заводе полупроводников. Занималась гимнастикой. Тоже любительский уровень. Она жива, живёт в Воронеже, а папы уже нет с нами.

— В отличие от родителей вы стали профессиональным спортсменом…

— Да, вся жизнь в спорте, в футболе. Началось всё с воронежского «Факела», а потом всё поехало по накатанной дороге.

— Вы у многих тренеров играли, а кто из них всё-таки вас сформировал как футболиста, оказал на вас особое влияние?

— Тут как-то сложно ответить. Но, пожалуй, Виктор Семёнович Марьенко, который был тренером «Факела» тогда, когда мне было семнадцать лет. Он помог мне как хороший психолог утвердиться во взрослом футболе. Много разговаривал со мной, доверял место в составе. Я тогда постоянно в юношеские сборные вызывался. Приеду с поезда домой, а он мне: «Давай на игру!». Сажал меня в запас, потом выпускал. А до этого в «Факеле» был Борис Евгеньевич Яковлев. У него я за дубль играл, а потом уже пришёл Марьенко.

— А как вы оказались в юношеской сборной?

— Тут всё очень просто. Когда я ещё был в детско-юношеской спортивной школе «Факел», то тренером там у меня был очень известный человек — Юрий Николаевич Коротков. Сашка Бородюк, который только на три года старше меня, тоже у него был. Так вот, он раньше играл за «Локомотив» и рекомендовал меня в сборную Лядину Евгению Ивановичу, с которым они раньше вместе играли. Так в 1982 году я попал в Москву на турнир Гранаткина. Стал там одним из лучших бомбардиров.

— За ЦСКА в 1985 вы тоже забили много: 29 мячей. Серьёзная цифра даже для Первой лиги, которая была далеко не слабая в советские времена. А с кем в том ЦСКА у вас были наиболее близкие отношения? Кто из партнёров по команде помогал вам забивать?

— Дима Кузнецов, Миша Колесников. Заходили ко мне в комнату в день игры, когда я лежал на кровати, похлопывали меня по ногам и делали ставки, какой я ногой сегодня забью (смеется).

— А что же вы не остались в ЦСКА? Могли бы себя там проявить, друзья уже были, освоились.

— Я свободный человек по натуре. Не хотел иметь командиров над собой. Не люблю, когда мною командуют. В этот год, помню, я в ЦСКА сил много отдал. Когда вернулся в «Факел», то полгода по полю пешком ходил.

— В «Спартаке» у вас командиров не было, но был тренер, который тоже много требовал — Константин Иванович Бесков.

— Там другая ситуация. Скажу вам так: в «Спартак» хотя и звали, но туда надо было ещё попасть. Я приехал на просмотровые сборы в 1987 году. Вместе со мной просматривали многих футболистов, а взяли только нас с Витей Пасулько.

— И как вам Бесков на первых порах?

— Было всё необычно, интересно. На теоретических занятиях сидел, открыв рот, и внимательно всё слушал, а ветераны сзади спали… Они это всё по сто раз слышали. Бесков всё разжёвывал: куда открыться, куда бежать, где стоять. Много полезного почерпнул у Константина Ивановича.

— А у Романцева было уже проще?

— Конечно, он же по лекалам Бескова работал. Вообще, хочу Олегу Ивановичу отдельное спасибо сказать. Они тогда вместе с Николаем Петровичем Старостиным помогли мне получить квартиру в Москве. Тогда это было для меня огромное подспорье.

— Дорога-то ваша в футболе не совсем гладкая была, а с ухабами. За сборную вы так практически и не играли. Что это для такого футболиста, как Валерий Шмаров, с его бомбардирскими рекордами – всего три товарищеских матча!

— Да, рекорды были, но не пришёлся я, как говорят, в сборной ко двору. А если серьёзно, то вы сами знаете по какому принципу формировались тогда национальная команда. Лобановскому спасибо, что хотя бы на товарищеские игры вызывал. А так он брал своих, тот же Протасов был не хуже меня, да и вообще был блочный принцип подбора игроков. Так, если Федя Черенков и Серёга Родионов в запасе у него сидели, то вот я бы мог третьем в этом спартаковском блоке в лучшем случае быть. Но до меня дело не дошло.

— А в олимпийскую сборную 1988 года, которая выиграла золото в Сеуле, почему не попали? Вы же участвовали в турнирах в предолимпийской неделе в команде Салькова, забивали там.

— Травма помешала, повредил коленные связки. С Сальковым были хорошие отношения. Сейчас трудно сказать, попал бы на Олимпиаду или нет, но шансы хорошие были.

— В 1996 году Олег Романцев, тренер, который вас хорошо знал, повёз национальную сборную в Англию на чемпионат Европы, но вас с собой не взял, хотя вы тогда были на ходу — 16 голов забили.

— Тогда много разных причин было, то же омоложение состава. Выбор пал на других. Что теперь об этом говорить.

— В сборных не были, но против Марадоны сыграли. Это дорогого стоит…

— Да, был капитаном в том «Спартаке». Помню, как в Неаполе утром проснулся в гостинице, посмотрел в окно, а перед глазами Везувий. Красота! А потом был матч, и как я тогда умудрился не забить! Идёт атака, Перепаденко отдаёт пас Мостовому, тот бьёт в штангу, я оказываюсь один перед воротами, мяч отскакивает на уровне живота, и тут вылетает нога защитника, которой он этот самый мяч выбивает. И всё. Как говорится, момент упущен.

— Но в итоге «Спартак» тогда прошёл «Наполи» в Кубке чемпионов. Что жалеть!

— Это — да. Но всё же…

— Как в вашей биографии появилась команда «Карлсруэ»? По-моему, в футбольной России до вас её никто не знал в отличии от «Гамбурга», «Баварии», «Кёльна», «Боруссии» Дортмунд или того же бременского «Вердера».

— Помните начало девяностых? Перспективы непонятны, что нас дальше ждёт неизвестно. Подошёл к Романцеву и Старостину, сказал, что хочу поиграть в Европе. Так и появился вариант с «Карлсруэ».

— Вы понимали, что там перспектива – это борьба за выживание? Эта команда тогда выше 10-го места в Бундеслиге не поднималась, а о еврокубках можно было забыть.

— Тогда было всё равно куда ехать.

— Так уж и всё равно…

— Ну нет, конечно. Я ехал в Бундеслигу. Немцы выиграли в Италии тогда чемпионат мира. Это как-то вдохновляло к переходу. А вообще, вариантов особо не было. Предложили – поехал на просмотр. Потом, когда подошёл, дали контракт, подписал. Время было такое. Раз уж шанс появился, надо за него хвататься. У меня всё-таки семья, сын маленький.

— Контракт-то хотя бы читали?

— Читал. И понял по нему самое главное, что нужно пахать. Деньги просто так там не платили. Отсидеться не удастся.

— В каком смысле?

— Минимум пятнадцать минут на поле провести нужно, тогда ты участвуешь в премиальных. А так без этой опции не протянешь долго.

— Как первое время всё у вас складывалось в столь непривычной обстановке?

— Сначала было очень тяжело. Языка не знаю. Правда были два ГДРовца, которые пришли тогда в клуб: Дирк Шустер и Буркхард Райх. Они мычали немного по-русски. Меня же поселили в номер с поляком Фамуллой. Тоже с ним как-то разговаривали. Потом Славен Билич пришёл, он тоже по-русски что-то там мог сказать.

— Язык давался с трудом?

— Да, непросто. Да и общался я чаще по-русски в быту, чем по-немецки. В городе было много русских переселенцев, бывших русских немцев. Был даже русский ресторан, куда мы часто наведывались. Потом там убили парня, который работал барменом. Какие-то бандитские разборки, наезды. Вот это вам пример про те времена 90-х!

— А как всё на поле с партнёрами происходило, я имею ввиду футбольные дела?

— Сначала никак. Пасы летели мне метров на сорок. Да ещё и верхом. А рядом с тобой два защитника под два метра ростом. Какой там спартаковский футбол со стеночками и с коротким пасом! Навесы, бей-беги и все дела. А зазевался — ноги оторвут. Это сейчас играют, как на курорте. А тогда ни с кем не церемонились. Немецкий футбол всегда был силовой, жёсткий. Это вам не Испания.

— И как же вы приспособились…

— Во-первых, при мне и команда поменялась и стиль игры. Все стали больше думать на поле, в пас играть. Пришли хорошие игроки, поигравшие в «Баварии», в сборной, здорово сработал менеджмент.

— Да, вы попали в самое «золотое» время для «Карлсруэ». И по именам, и по игре эту команду до сих пор вспоминают…

— Не спорю, поиграл со знаменитостями, которые тогда далеко такими не были. Канн, Шолль, Новотны, Билич…

— Кстати о Славене Биличе, который нам помог как тренер хорватов с выходом на ЕВРО 2008. Он, я посмотрел по оценкам Kicker, в первый же год стал лучшим в вашей команде. Почему в отличии от нас, русских, югославы всегда комфортно себя чувствовали в своих западных командах, многого добивались. Тут за примерами ходить не нужно: Миятович, Бобан, Просинечки, Шукер, Югович… Да ещё можно свободно с десяток фамилий назвать. И это всё высший уровень…

— Я думаю, всё дело в их менталитете. У нас же был «железный занавес». Выезжали только на матчи: аэропорт, гостиница, стадион. Вот и вся Европа. А они раскованные, везде свободно ездили, постоянно «варились» в этой атмосфере.

— Когда Сергей Кирьяков пришёл в команду, полегче стало?

— Конечно, но всё-таки ему было намного проще привыкать к новой для него обстановке.

— Помогали ему?

— Переводил по возможности что мог и как мог. Да и на поле снабжал его мячами. Меня оттянули назад немного. Играл больше слева в полузащите.

— Вы говорили про менталитет наших игроков: зажатость, «железный занавес», другая жизнь… А как же у Кирьякова сразу пошло? По-немецки он быстро заговорил, приехал и сразу стал забивать. Два года подряд был лучшим бомбардиром команды. Я понимаю, что вы ему помогли с адаптацией, но, может, у него характер другой или, как говорят немцы, у него была пробивная способность?

— Наверное, да. Тут и характер имел значение и другие качества. Да и два рыжих сразу снюхались. Он бомбардиром стал, а я ему патроны подносил (смеётся).

— Второй рыжий — это Винфрид Шефер, ваш тренер?

— Да. Киря быстро с ним нашёл общий язык, Шефер дал ему полную свободу действий. Команда уже была достаточно играющая. В общем, он сразу попал в свою среду. Язык быстро схватывал. Я ему показывал, как это по-немецки, что это означает. Он запоминал, впитывал, вот и заиграл.

— Но он же отнял у вас вашу позицию в нападении…

— Ну и что. Главное — было играть, попадать в состав. А меня с ним выпускали, знали, что у нас хорошее взаимопонимание. К тому же, это шло и мне на пользу, и команде. И я хочу, чтобы было понятно: я уехал из России за границу, а какая дальше перспектива — непонятно. И надо было реально выжимать максимум из той ситуации, в которой я оказался. И деньги зарабатывать, и в составе играть. При этом нужно отметить, что и конкуренция в команде тоже была очень высокой. Посмотрите, как мы играли тогда: проигрываем дортмундской «Боруссии» к 20-й минуте 0:3, Cерёга уже к перерыву отыгрывает три мяча. Думали дожмём, не дожали. С «Вердером» горим 0:2, но не рассыпались, собрались, и в итоге выиграли 5:2. Вот такой был настрой: рвали и метали на поле.

— Я почитал, что о вас писали в немецкой прессе. Скажу вам честно – материалов совсем немного. Но в историю клуба, как в «Спартаке», с «золотым» голом киевскому «Динамо», вы тоже попали.

— Но хотя бы не со знаком минус (смеётся).

— Нет. С положительной стороны. Все помнят 7:0 в кубке УЕФА против «Валенсии» Гуса Хиддинка. А вы там один гол забили и два результативных паса отдали.

— Я вообще все свои голы помню, но что удивительно, хотя и забивал, всё равно от Kicker получал заниженные оценки. Был там у них один корреспондент… Не знаю, чем я ему не угодил (смеётся).

— Свободное время как проводили? В Германии ведь есть, что посмотреть.

— Не было у меня почти свободного времени. Тренировался дополнительно, физику подтягивал. Я ведь в Германию работать приехал, а не достопримечательностями любоваться.

— Но в Баден-Бадене в знаменитом казино наверняка были? Это прямо рядом с вами.

— Да, двадцать километров. Был один раз. Но кто-то тренеру «заложил» меня (смеётся). Тот мне сказал: «Ещё раз увижу, поедешь в Москву!» Больше не ездил.

— Вы жили на юго-западе Германии, недалеко — Франция, Швейцария, Австрия. Горы, водопады, озёра. Неужели никуда не ездили и ничего не смотрели.

— Что-то конечно видели, в Страсбург, помню, ездили, а так – игры, разъезды да тренировки. А в отпуск сразу улетали домой. Помню, прилетели в Москву в 1993, едем на вокзал, чтобы в Воронеж уехать, а на улицах танки. Это в память больше всего врезалось, чем горы и озёра.

— А какие ещё матчи в Бундеслиге врезались вам в память?

— Помню, как с «Баварией» играли, Эффенберг играл тогда против меня. Я и ему не дал сыграть, и сам забил из-под него. А ведь он был лидером команды. Хотя тогда мне так не показалось…

— А как же вы умудрились «Аустрию» из Зальцбурга не пройти в полуфинале кубка УЕФА. Такие команды обыграли: «ПСВ Эйндховен», «Бордо», «Валенсию», а тут споткнулись. В гостях первый матч завершился нулевой ничьей, выигрывай дома, и финал. Почему вы тогда не попали в заявку?

— У меня был перебор жёлтых карточек, потому и пропускал игру. А вообще, у нас перед той встречей ещё три основных игрока были травмированы, а ещё один, как и я, пропускал матч из-за жёлтых. Вот и упустили свой шанс…

— Команда «Карлсруэ», когда вы там играли, была два года на шестых местах, играла в зрелищный футбол. В городе это ощущалось?

— Конечно. Город буквально жил футболом. Поддержка фанатов, атмосфера на стадионе были незабываемыми. Как только подъезжали к русскому ресторану на машинах, выиграли мы или проиграли, нас уже встречал вой сирены. Это фанаты, все разрисованные, стояли стеной, ждали нас.

— С Кирьяковым на машине ездили? Он, я знаю, гонял по автобанам со скоростью за двести километров в час…

— Нет, и слава Богу. Нам «мерседесы» выдали, сказали обкатать. Так он, как рванул! Приезжает через час, всё готово — обкатка произведена (смеётся). Он быстро ездил. Благо и дороги, и машина позволяли. А я как-то потише (смеётся).

— А в «Арминию» из Билефельда почему перешли?

— Агент сказал тогда: «Давай, есть возможность». Но не надо было. Я потом узнал, что мне клуб подыскивал более лучший вариант. Но я поспешил. Долго там не задержался и вернулся в Москву в «Спартак».

— И там вы выдали и шесть побед в Лиге чемпионов, и забивали много…

— Да, после Германии летал по полю, был в хорошей физической форме. В 1995-м году в 20 играх 16 мячей забил. Сил было вагон.

— Значит, Германия положительно на вас повлияла. Чему там, прежде всего, научились? Пунктуальности — понятно, на интервью приехали вовремя. А вообще?

— Профессиональному отношению к делу. В футболе нет мелочей, нужно ко всему относиться серьёзно. Там всё было по распорядку, по расписанию, по часам. Всё расписано наперёд: баня, бутерброды, пиво, восстановление, командный ужин, а на утро — взвешивание. А потом, когда приходишь в кассу, то видишь результат своей работы, на что ты наиграл. Там платят хорошие деньги, но и спрашивают строго. Нынешнему поколению футболистов полезно было бы пройти такую школу по повышению и дисциплины, и мастерства. И закалиться в плане менталитета.

— Тренерская профессия вам не принесла удовлетворения, насколько я знаю: где бы вы не начинали, у вас нигде особо, не пошло. Не ваше это дело?

— Почему не моё! Обстоятельства были выше меня. Насмотрелся на всё и понял, что не надо мне раньше времени седых волос. Посмотрите на меня, вот видите — их не так много (смеётся).

— Как дела у вашего сына Егора, он ведь тоже футболист?

— Бьюсь за него. Он талантливый парень, но никак не попадёт в свою среду, к хорошему тренеру, который оценит его сильные качества, позволит ему играть так, как он умеет. Потенциал я в нём вижу, иначе бы так не переживал, что время уходит.

— Валерий, когда смотришь на вашу биографию, то в голову сразу приходит мысль о том, что вы могли в футболе достичь намного больше, чем то, что вам позволила судьба.

— Согласен. Меня Романцев назвал: «Человек, который не раскрыл свой талант». Но добавлю, что всё же раскрыл, но не до конца (cмеётся). А если сказать точнее, то у меня, как у Владимира Кузьмина в песне поётся: «Получил лишь то, чего достоин, и тому признаться очень рад».

Текст: Александр Косяков.

Заглавное фото: Из личного архива Валерия Шмарова.

Фото: Олег Бухарев и из личного архива Валерия Шмарова.

Поделиться ссылкой:

Метки: валерийшмаров, карлсруэ, олегроманцев, российскийфутбол, сергейкирьяков, спартак, спартакмосква, спартакнаполи, факел, фкспартак, фкфакел, футбол