Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Геннадием Морозовым, прекрасным защитником московского «Спартака», ставшим в его составе чемпионом страны в 1989 году и четырежды входившим в число 33 лучших игроков сезона. В этом эксклюзивном интервью вы узнаете, как ему удалось уже в юном возрасте заслужить доверие знаменитого тренера Константина Ивановича Бескова, использовавшего его на разных позициях в обороне, почему он на время уходил в «Динамо», за какие качества его ценили все наставники, под руководством которых он играл, почему уже в 27 лет закончил игровую карьеру и что помешало сборной СССР на чемпионате мира 1986 года, за которую он тогда играл, добраться до финала.

Про Геннадия Морозова, футболиста московского «Спартака», той легендарной команды с Черенковым, Гавриловым и другими звёздными футболистами, в последнее время слышно не так много. И на то есть причины: с одной стороны — его нежелание быть на слуху в когорте экспертов, которых у нас, по его мнению, сейчас развелось пруд пруди и далеко не все, а, может быть, только единицы говорят что-то разумное и заслуживающее внимания, а с другой — свой отпечаток накладывает ещё и далеко неидеальное здоровье Геннадия Владимировича, которому всё время приходиться что-то лечить или подлечивать, доходило дело даже до операций, а при таких обстоятельствах, как говорится, не до футбола.

Я долго ждал разговора с Геннадием, и как только он привёл своё здоровье в норму, и у него появилось немного времени, то он сразу же набрал мой номер телефона и пригласил к себе домой в Митино, где у нас состоялся очень интересный и, на мой взгляд, содержательный разговор.

Геннадий Морозов — это находка для журналиста, он человек откровенный, со своим особым взглядом на футбол и на жизнь. Во время разговора я сразу почувствовал, что от него исходит искренняя доброта, хотя по отношению к соперникам на футбольном поле он никогда добрым не был, а, наоборот, был жёсток и неуступчив. Его имя в нашем советском футболе в 80-е годы прошлого века не знал, как говориться, только ленивый. Такие фамилии как Морозов, Родионов и Поздняков замелькали в отчётах о футбольных матчах, когда только зарождалась та ни с чем не сравнимая эпоха московского «Спартака», руководимого нашим знаменитым тренером Константином Ивановичем Бесковым. Эти три молодых парня из спартаковской школы выпуска 1962 года в очень раннем возрасте ярко заявили о себе, и постепенно, но каждый по-своему, добились больших успехов в своей карьере, венцом которых были не только победы в союзном первенстве, но и попадание в главную сборную страны, а для Сергея Родионова и Геннадия Морозова ещё и участие в чемпионатах мира.

— Геннадий, насколько известно, вы москвич, воспитанник футбольный школы московского «Спартака», а жили рядом со стадионом «Локомотив», расскажите немного о своём детстве, как попали в «Спартак», о родителях, о вашей семье?

— Да, мы вместе с моим братом-близнецом Юрой и старшим братом Славой жили рядом с Черкизово в Метрогородке. Папа наш работал недалеко от дома в ЖБИ-18, мама тоже рядом — в Метрострое. Тут же был детский сад, а потом, когда мы пошли в школу, то во дворе постоянно пропадали, играли в футбол, в другие игры. Когда нам с братом было лет по восемь, мы пошли на стадион «Локомотив» записываться на гимнастику, но проходили туда недолго, месяца четыре. Не понравилось! Тут и зима подоспела, пошли на стадион «Алмаз» в хоккейную секцию. Сейчас это «стадион имени Николая Петровича Старостина». Поиграли немного в хоккей и тоже бросили. А уже летом наш старший брат Слава вместе с нашим соседом-спартаковцем, отвели нас на Ширяево поле в «Спартак», где мы сразу попали в надёжные руки к олимпийским чемпионам Мельбурна: сначала к Анатолию Константиновичу Исаеву, а позже к Анатолию Михайловичу Ильину. Мы попали с братом не только к отличным тренерам, но и к замечательным людям.

— А брат ваш старший не играл в футбол?

— Нет.

— Сергей Родионов и Борис Поздняков тогда тоже пришли записываться в вашу команду?

— Нет. Я был в школе «Спартака», и у нас было первенство среди футбольных школ московских команд, а они были в спартаковском клубе, который играл на первенство Москвы, и в которых принимали участие такие клубы, как «Луч», «Молния», «Москвич» и т. д.

— Я так понимаю, что у вас команда была выше по статусу и сильнее по игрокам?

— Можно сказать и так. Вот их потом только двоих к нам и взяли, когда нам было уже лет по тринадцать-четырнадцать. Команда была тогда наша очень хорошая, и когда Серёга и Боря пришли, у нас уже был тренер Сучков Владимир Сергеевич, бывший торпедовец, друг Бескова, и мы тогда начали всех обыгрывать. Мы уже ходили тогда в спортивную школу № 387, утром приезжали на тренировку, потом была учёба, нас там кормили, потом опять тренировка. В этой школе были и хоккеисты, и представители других видов спорта. Она до сих пор стоит. Из красного кирпича.

— Судя по вашему рассказу, у вас в детстве был один футбол, и на дворовые шалости времени просто не хватало?

— Да. Я ведь ещё в спортивный лагерь летом ездил в Тарасовку. Мы там видели, как основная команда тренируется, мячи им подавали. И я заметил, что многие футболисты оставались после тренировки и выполняли разные упражнения: кто по воротам бил, а кто-то челночный бег использовал, отрабатывая рывки. Я тоже после тренировок уже в Москве, когда приходил домой, то бегал дополнительно в зелёной зоне среди деревьев, которая была недалеко от Метрогородка. Нагрузки получал приличные. Там кстати рядом с лесом, где я бегал, Леха Прудников жил.

— Это, как оказалось, вы делали совсем не зря, было видно, что вы были физически крепким и выносливым. Это у вас не отнять. Но в «Спартаке» у Бескова приветствовалась в большей степени даже не физика, а футбольный ум. Где вы его набирались? И как Константин Иванович решился сделать ставку на шестнадцатилетних ребят, я имею ввиду не только вас, но и Родионова с Поздняковым?

— Во-первых, Константин Иванович следил за молодёжью, ему нужно было усиливать какие-то позиции. А во-вторых, что-то мы умели больше, чем остальные, что-то он в нас разглядел. Меня он заметил, когда я играл за сборную Москвы в манеже. Тогда у основы «Спартака» после нас была тренировка. У меня в этот день здорово всё получалось, я по краю своему накручивал по два-по три игрока, гол забил. И Бесков говорит Сучкову, который был на игре: «К нам давай его на тренировку следующий раз». А я не пошёл, то ли испугался, то ли за кого–то играл в этот день, или дела какие-то были, точно не помню.

— А за кого вы играли?

За ЖБИ, где наш отец работал, на первенство района, его мужики часто просили, чтобы мы с братом за них поиграли. Сам он в футбол не играл. Они с мамой на стадион даже не ходили. По телевизору потом меня смотрели. А мы там против мужиков феерили, показывали класс (смеётся). А это не все любят, поэтому за нами охотились, иногда и по ногам доставалось.

— Ну и чем закончилась история с Бесковым и тренировкой?

— Потом помощник Старостина, Валентин Иванович Покровский, ко мне подошёл и сказал: «Давай, приходи, тебя Бесков ждёт».

— А Родионов и Поздняков уже тренировались с основой?

— Да. Я пришёл самый последний в декабре 78-го года. Родионов уже был там с августа, а Поздняков — с ноября. А в конце января 79-го мы играли уже все вместе в финале турнира на приз газеты «Неделя». Тогда почти вся основа уехала за границу в США, а там играла молодёжь и ещё Хидиятуллин с Романцевым. Правда, в финале мы проиграли ЦСКА 0:3. А так я в 79-м, в чемпионский год «Спартака», был в дубле, сидел на скамеке запасных в главной команде, а через год в 17 лет дебютировал в основе.

— А за юношеские сборные вам удалось поиграть?

— Да, но совсем немного. Был у Бориса Петровича Игнатьева в юношеской сборной, ездили в Ташкент на турнир. А потом мы отбор к Евро проиграли чехам. У нас 1:0 в Ереване выиграли, а в гостях с таким же счётом проиграли и в итоге по пенальти «отлетели». Нас там с Пашкой Яковенко удалили, в общем беспредел был полный. А сборная очень хорошая была, у нас ещё покойный Гамлет Мхитарян играл, отец Генриха Мхитаряна, который в миланском «Интере» сейчас играет.

— Как вам работалось с Бесковым, ведь он непростой человек, и у него были особые требования, да и к его футболу не каждый мог быстро приспособиться, молодым делал снисхождение или доставалось по полной?

— Начну с того, что Константин Иванович редко ошибался в приглашении игроков. Он умел разглядеть талант. Спартаковский футбол ведь сложный, своеобразный, к нему надо привыкнуть. И когда сидишь на теоретических разборах по два с половиной часа, то у тебя всё постепенно начинает откладывается в голове. Тебе раз сказали, два сказали, на мозги капает тебе Бесков… Ну, надоел, сколько можно, а на самом деле со временем понимаешь, что ты уже по-другому и не можешь играть, и то, что он в тебя вложил, ты на практике делаешь автоматом. Это касалось всех линий: и нападающих, и полузащитников, и защитников, и даже вратаря. Всё это мы доводили до совершенства в тренировках. С нами молодыми, мне кажется, ему трудно не было, мы уже были адаптированы к бесковскому футболу со стеночками и забеганиями, когда приветствовалась футбольная мысль и быстрое принятие решений. Не сказать, что мы уже из школы пришли с пониманием его футбола, но впитывали мы всё быстро.

— Насколько я помню, вы играли на разных краях в защите, а также переднего защитника и либеро, и как вы сами говорили, даже опорника. Это получается, Бесков вами затыкал дыры? Ведь к этому сложно привыкнуть?

— Мне было не сложно. Я играл в один и тот же футбол, что и «Спартак» Бескова. На первом месте всегда была голова, а моя задача ещё со школы — это не дать забить в наши ворота, cледить, где развивается атака соперника, препятствовать её развитию, не дать развернуться нападающему. Ведь дай тому же Блохину развернуться, и его уже не поймаешь. При Бескове я играл и справа, и слева, и в центре, перед каждой игрой я не знал, куда он меня поставит. Вот Старухин выходит, а он выше меня на голову, а я прыгучий знаю когда вовремя оттолкнуться, где правильную позицию занять, чтобы выше его прыгнуть. Я же вижу сейчас, как защитники прыгают. Тут важен момент, когда оттолкнуться, да ещё нужно дать себе пару шагов для разбега. Игру нужно чувствовать, читать, по-другому никак.

— Вы в 17 лет вышли в основе «Спартака» на «Сантьяго Бернабео» против мадридского «Реала», поджилки тогда не тряслись?

— Нет. Был абсолютно спокоен. Хотя стадион «Сантьяго Бернабео», на котором было, наверное, сто тысяч болельщиков, гудел. Я выключил полностью основного нападающего мадридцев Сантильяну из игры. Не дал ему ничего сделать. Я ведь в Москве перед этим тайм отыграл. Но «Реал» в Мадриде выпустил на второй тайм Исидро, и он нам два забивает и решает игру. А нам надо было тогда самим забивать при счёте 0:0, и у Шавло был момент, и у Калашникова…

— Вы были, насколько я понимаю, психологически устойчивым?

— Да. У меня была задача не дать забить в наши ворота. Это крутилось у меня в голове. Я знал, что если нам забьют, то мы проиграем, то есть я подведу команду, и вся моя психология строилась на этом. Прежде всего — не подвести команду. У меня голова крутилась на 180 градусов. Я видел, где Дасаев находится, знал какую точку занять во время атаки и даже удара нападающего, чтобы мяч летел туда, где стоит Ринат или в дальний угол, или в ближний. Это всё происходило на уровне интуиции, научить этому невозможно.

— Как складывались ваши отношения с Бесковым, боялись ли вы его, полностью подчинялись? То, что уважали, я и так понимаю и об этом даже не спрашиваю.

— У меня с Бесковым были моменты, когда я с ним спорил у доски. Он мне одно объясняет, а я ему говорю: «А я считаю, что по-другому будет лучше». Конечно, ему мои доводы не нравились, у нас были на этой почве приличные ссоры.

— И как, Константин Иванович с вами когда-нибудь соглашался?

— Он не соглашался ни с чем (смеётся). Но всегда выслушивал, а вдруг человек мог оказаться прав, и там здравое зерно есть. Я даже собирался уходить из «Спартака». Это был год, по-моему, 82-й. Тогда Гиля Хусаинов работал в «Пахтакоре» и говорит мне; «Давай, приходи к нам». Я тогда подошёл к Романцеву и говорю ему: «Олег, хочу уходить, Бесков гнобить начинает, отношения испортились у нас, надо какой-то выход искать из ситуации».

— Извините, как это гнобить, вы же постоянно тогда играли в основе?

— Да, я играл постоянно, но отношения не заладились. Я же молодой, с характером и, добавлю, добрый нормальный человек, но если меня задеть, то могу и ответить. Но всё в пределах правил, и на футбольном поле (смеётся). В общем хотел уехать. А Романцев мне говорит: «Гена, а что ты поменяешь?! Ну, уехал ты из «Спартака», приехал в Ташкент, ты здесь дома, а там надо привыкать. Подумай, я бы на твоем месте остался». И хорошо, что остался. А уехал бы, то не женился бы на Ирине (смеётся). Мы с ней уже 43 года вместе. У нас сын и дочка, пять внуков: четыре у сына и внучка у дочки. У сына двойняшки — девочка и мальчик.

— А где вы со своей супругой познакомились?

— В баре. Она в детском мире работала. А мы компанией с Дасаевым и с другими ребятами заехали в бар, который был рядом с её работой, и вот 43 года не расстаёмся.

— По барам часто ходили?

— Не часто, но ходили. Мы в основном по пиву в «Саяны» у Щёлковской заезжали посидеть, футбол обсудить, фишечки подвигать. И ресторан «Пекин» тоже посещали: автобус останавливался, и все вываливались оттуда (cмеётся). C артистами дружили, с Александром Фатюшиным и Натальей Гундаревой в ресторане не раз сидели. У Фатюшина даже дома ночевали, помню, вместе с Дасаевым. В театр Маяковского к ним на спектакли ходили.

— Вернёмся к футболу. Так получилось, что из вашей троицы Сергей Родионов, Борис Поздняков и Геннадий Морозов вы самый младший, и в «Спартак» ваши друзья по спартаковской школе пришли чуть раньше и в главной сборной страны вы оказались самым последним. Если взять официальные матчи, то Родионов играл в ней уже в 17 лет в 80-м, Поздняков — в 84-м, а вы — в начале 85-го. Понятно, что обстоятельства бывают разные, но всё-таки, почему так сложилось?

— Попал в сборную я тоже рано: меня Бесков тогда вызывал на выездные матчи с Венгрией и Исландией, правда на поле не вышел, травма давала о себе знать. Сахаров, торпедовец, в меня въехал до этого прямой ногой, и кровь попала в мышцу. Это называется оссифицирующий миозит. Помню эти игры, как сейчас: Серёга Родионов вышел на замену с венграми и забил, а с исландцами Андреев Серёга отличился. А так всё верно, первая официальная игра, когда я вышел на поле, в 85-м году состоялась.

— Знаете, что, играя за сборную СССР в августе 1985 года против немцев, вы одержали, можно сказать, историческую победу? До вашей игры в официальных и товарищеских матчах сборная ФРГ проиграла последний раз, а 1956 году, а до этого в 1955-м. И уже в следующем месяце исполнится 40 лет с той победы, а других побед ни у СССР, ни у России так больше и не было?

— Нет, не знал. Надо всех собрать, отметить (смеётся). Тогда матч хороший был в Лужниках. У них состав — одни звёзды, бывшие чемпионы Европы 80-го года, будущие чемпионы мира: Шумахер, Брёме, Бертольд, Литтбарски, Маттеус, Фёллер, Аллофс, тренер Беккенбауэр. Против немцев всегда было трудно играть: и на уровне клубов, и на уровне сборных.

— Ещё хотел вас спросить про сборную и попадание на чемпионат мира в Мексику. Многие, кто вас спрашивал об этом, говорили, что вам повезло, что Лобановский вас взял, но мне кажется, что при  Малофееве вы бы уже в первом матче с Венгрией вышли в основном составе. А кому действительно не повезло – так это Кондратьеву и Зыгмантовичу, которые были практически в основе той сборной, которая попала в Мексику, но в итоге туда по воле судьбы не поехали, а о тренере Эдуарде Малофееве я уже и не говорю. Расскажите немного о том времени вашего выступления за сборную?

— Конечно, с Малофеевым поступили несправедливо. Согласен, что и Жорка Кондратьев, и Андрюха Зыгмантович должны были на чемпионат мира ехать, но тут киевляне, конечно, сыграли роль. Там была ситуация с премиальными, которые полагались за победы в матчах в группе и выход из группы. За победу над Канадой должны были платить 280 долларов, над Венгрией — побольше, а над Францией, не помню точно, но может быть 500. А Лобан пробил по 1000, по 1500, другие совсем цифры. Киевляне  смогли сделать всё, чтобы поехал их тренер. Это был тогда какой-то выход из ситуации, которая сложилась в тот момент в команде. Я считаю, это была лучшая сборная, и игра была у неё очень хорошая, и только самоуверенность и недооценка бельгийцев помешала далеко пройти. Помню, как Рац ходил перед Бельгией и прикидывал, с кем в финале будем играть. Думали, сейчас выйдем и так их возьмём. Да, и должны были по идее брать, но не получилось.

— Вы сыграли на чемпионате мира в матче с Канадой, вам улыбнулась удача, что в двух играх до этого наша сборная практически обеспечила себе выход в следующую стадию, иначе вряд ли бы появились на поле. Много слышал о том, что если бы вы заменили в матче с Бельгией в защите Андрея Баля, то всё могло быть по-другому?

— Я тоже так считаю, и ребята хотели, чтобы я с бельгийцами вышел. Я против Кулеманса уже играл, когда «Спартак» встречался с «Брюгге» в еврокубках. Мы тогда их обыграли, и я хорошо помнил его манеру игры. Я ведь на этот чемпионат не хотел ехать. Опять были последствия травмы, но, когда я сказал об этом Савелию Евсеевичу Мышалову, он мне говорит: «Ты что, Гена, такое раз в жизни бывает». Будешь восстанавливаться потихоньку, я всё сделаю». На сто процентов я готов не был, но с бельгийцами и таким бы помог. Тем более, что с Канадой я уже сыграл, почувствовал нужный ритм игры. Ведь при мне наша сборная все пять последних официальных матчей на ноль сыграла. Там вообще в отборочной группе была ситуация, когда нам нужны были в конце три победы. И мы их добились.

— Вы оказались в московском «Динамо» из-за конфликта с Бесковым или армию надо было пройти?

— Конфликта с Бесковым никакого не было. У нас были тогда хорошие отношения. Я в 1985 году закончил «Малаховку» (Малаховский институт физкультуры, — прим. автора), и мне надо было служить. А в «Динамо» в то время уже был Поздняков. Но тут случилась новая травма сразу после чемпионата мира в матче с «Днепром», которую мне Таран сзади нанёс. Ударил так, что практически ногу сломал. Там разрыв всех связок был, все мениски полетели. Было видно, что он намеренно это делал. А потом подходит и говорит: «Я случайно». Я ведь закончить уже тогда мог. Меня тогда в ЦИТО Сергей Павлович Миронов оперировал, и я ему благодарен по сей день. Кстати, в то время в «Днепре» уже Юра Гаврилов играл.

— И как же тут армия, с травмой-то?

— Мне тогда Малофеев помог, сказал, что не переживай, восстанавливайся спокойно. Вот так я и восстанавливался 7 месяцев.. А с армией всё сложилось хорошо, а то в «Спартаке» могло так случиться, что если бы не восстановился, то уже в 24 года пришлось бы надевать не бутсы, а сапоги.

— Что для вас значат годы, проведённые в московским «Динамо»?

— Отслужить, отдать долг. Я восстанавливался после травмы и мечтал играть снова в «Спартаке». В «Динамо» я провёл хорошее время, многих ребят знал. Умудрился даже в матче со «Спартаком» Дасаеву с 40 метров забить. А потом на смену Малофееву пришёл Бышовец. Мужик просто потрясающий, грамотный, порядочный, всё для ребят делал, мне с ним делить было нечего, меня всегда ставил, отношение ко мне было хорошее, что ещё надо. Когда закончивался мой срок службы, я подошёл к нему, сказал, что хочу вернуться в «Спартак». Он не препятствовал. Была тренировка, я любил Димке Харину побить по воротам. Говорю всем: «Если два из двух забиваю, то заканчиваю в «Динамо» и сразу ухожу. Если нет, то на немного останусь». Забил два, со всеми попрощался, сказал Бышовцу: «Федорович, спасибо за работу!», вещи забрал и пошёл в «Спартак».

— Вы к Бескову пошли?

— Да, шел к Бескову, а пришёл к Романцеву. Тогда Бескова уже сняли, и не ясно было, кто будет тренером. Мы выбрали Романцева, его мы знали, да и футбол у него был такой же, как у Бескова Он менять ничего не стал, просто молодым ребятам дал раскрыться и нас, можно сказать, уже ветеранов подтянул. Мы уже тогда в линию в защите играли: я, «Суслик» (Юрий Суслопаров, — прим. автора) и Серёга Базулев, только это никто не замечал. Футбол ведь меняется, скорости возрастают, мы тогда с Романцевым эти новые веяния поймали и в итоге выиграли чемпионство. А следующий год уже не совсем до футбола было. Много матчей провёл на уколах. И в итоге закончил. А после этого в Бремене, в клинике лежал полтора месяца, осваивал немецкий язык (cмеётся). Кстати, быстро начал понимать, особенно, когда поляки на нём разговаривали. Если бы серьёзно занялся, то наверное выучил бы.

— Вы за всю карьеру, играя защитником, можно сказать разрушителем, персональщиком, не получили ни одной красной карточки. Дайте совет сегодняшним футболистам: как нужно делать чистый отбор, играть на опережение и т. д.?

— Нужно иметь чутьё. Идёт атака соперника, и у тебя включаются мозги, что он может сделать, отыграться и сразу рвануть за спину или остановить мяч и дальше решать, что с ним делать. Я выбираю правильную дистанцию до него, просчитывая будет ли он с кем то отыгрываться или нет. Если он будет принимать мяч, то мяч всё равно хоть на немного, но отскочит от него. И тут из-под него уже надо играть на опережение и делать это вовремя. У меня было много перехватов. Гол мой, вот если посмотреть в 89-м году, когда я «Черноморцу» забил, то там я сыграл на опережение и сразу пробил в дальний угол.

— О Бескове и Старостине сказано много, но хотелось бы и ваше мнение услышать об этих знаменитых людях, можете дать им свою оценку, сравнить их?

— Николай Петрович Старостин — это человек, без которого «Спартак» невозможно себе представить. Мы играли в Англии, не помню какой матч, «Арсенал» это был или «Астон Вилла», уже сидели в автобусе и видим, дед бежит внутри гостиницы к нам и как ударится о стеклянную дверь, упал, быстро встал, дверь открыл, дошёл до автобуса и говорит нам: «Ну и моют у них стёкла, лоб расшибёшь» (смеётся). А так, что сказать, Старостин и Бесков — это две противоположности. Константин Иванович — он такой с характером, властный, а Николай Петрович всегда всё сглаживал, успокаивал и Бескова, и футболистов, уважал всех ребят, да и Бесков тоже всех уважал, просто он давал понять, кто в доме хозяин и иногда в такой жёсткой форме, что были моменты, когда мне приходилось проявлять характер и даже уходить, и хлопать дверью. Но несмотря ни на что, я считаю, что в нашем советском футболе было два выдающихся тренера — это Константин Иванович Бесков и Валерий Васильевич Лобановский.

— Интересно, расскажите, как вы хлопали дверью?

— Был турнир спартаковских команд в олимпийском манеже. Играем с какой-то командой из Первой лиги, и нам из-под «Бубы» (Александр Бубнов, — прим. автора) забивают гол. Он уже тогда играл у нас такой «деревянный», неповоротливый, говорить дальше про него не буду… В перерыве Бесков начинает разбирать этот эпизод и ругать Поздняка, а я за него заступился и говорю Бескову: «Почему Борис виноват, а этот где был?!», и начинаю объяснять. А он нам: «Вы с ножом на паровоз». Паровоз — это он про себя. Ведь Бесков по сути тогда был не прав в этом моменте. И нас с Поздняком заменил. И Боря после этого ушёл в «Динамо», ну и я вместе с ним решил уйти. Но потом ко мне стали приезжать, просили остаться. Покровский разговаривал со мной, но я в принципе и сам не хотел уходить. Уговорили, и я вернулся.

— Вы закончили игровую карьеру в 27 лет и уже 35 лет без большого футбола? Трудно было привыкать к «гражданке»?

— Тяжело было, конечно, перестраиваться. Но как-то справлялся со всеми трудностями потихоньку. Я сначала в мини футболе пытался немножко где-то постоять , всё-таки ноги болели. Была такая команда «Саргон», там и Женька Сидоров был, и Андрюха Якубик, и Ринат, и Васька Кульков, и Пятницкий, потом бывшие спартаковцы организовали свою команду. Параллельно за ветеранов ездил играл. Но долго не мог играть, ноги сильно болели. Но меня не забывали, приглашал одно время к себе Юрий Ильич Скуратов, наш бывший генеральный прокурор, любитель футбола, в оздоровительный комплекс генеральной прокуратуры. Там ещё Валерка Зенков с нами был, он тоже немного за «Спартак» играл. Мы там в футбол бились, в бане парились. Потом начал работать тренером в «Шатуре». Год проработал, и в 2001-м Родионов позвал меня ему помогать в дубле «Спартака». У нас тогда играли Торбинский, Самедов, Погребняк, все будущие игроки сборной. Был даже директором спартаковской Академии. Но я понял, что это не моё: сидеть и бумаги подписывать.

— ВШТ окончили?

— Да, в 2006 году. Я понимал, что сразу нет смысла туда идти, когда будет что-то более или менее серьёзное, тогда и пойду. Удалось поработать в красноярском «Металлурге», в Челябинске, там была команда «Спартак-Лукойл», Юрий Первак (бывший генеральный директор «Спартака», — прим. автора) меня тогда пригласил, потом её в Нижний Новгород перевели, и в Риге был тренером в команде «Рига», собрал тогда хороших ребят, шли на втором месте, закончили на третьем. В еврокубках, в Интертото, исландцев обыграли, потом чешский «Богемианс», но в группу не прошли, шведам уступили. Потом не стали платить, и всё закончилось.

— Вы согласны, что тренер — это особый талант, не каждый хороший игрок может стать хорошим наставником, тут нужны особые качества, знания педагогики и ещё много всего?

— Согласен полностью, но в работе тренера есть один очень важный момент: дают тебе работать или нет. То есть создают тебе условия, делают всё возможное, чтобы ты спокойно работал, а не лезут во все дела. Я из всех команд, в которых работал, сам уходил. Если тебе начинают навязывать что-то, мешают, то это уже не работа, а борьба с обстоятельствами. Так и хочется сказать: «Если вы такие умные, то идите, берите команду и сами тренируйте».

— А сейчас я хочу вернуться к началу разговора и спросить у вас о вашем брате-близнеце Юрии. Вы говорили, что он умер, сказать можете, что с ним произошло?

— Его убили в 2000 году. Нашли его здесь недалеко, в Митино. До сих пор мы не знаем за что. Тех, кто его убил, так и не нашли.

— Семья у него осталась?

— Нет. Семьи у него не было. Он тоже играл в футбол, в Первой лиге за ярославский «Шинник», потом в других командах, но дальше не пошёл. Было время, когда вместе с Серёгой Базулевым играл в «Красной Пресне».

— Про Фёдора Черенкова фильм смотрели?

— Смотрел, не понравился. Много что перевёрнуто. Видно, что это художественный фильм. Но близко к теме там не так много.

— Школа ваша футбольная функционирует?

— Нет. Как стал вынужденно здоровьем заниматься, так всё и закончилось. А так ребята там играют.

— И последний вопрос: вы отдали московскому «Спартаку» почти всю свою спортивную жизнь. Но когда вспоминают бесковский «Спартак», то в основном звучат такие фамилии как Гаврилов, Черенков, Дасаев, Шавло и далее по списку. Нет ли у вас чувства, что ваш вклад в успехи этой «народной команды» недостаточно оценён?

— Нет, конечно. Я играл в отличной команде, с отличными футболистами. Начинал свою карьеру в «Спартаке» с теми, кто был намного старше меня, а заканчивал уже с ребятами, кто был намного младше. Я провёл в этой команде прекрасные годы. Я таскал пианино, а играть на нём всегда было кому.

— Спасибо за интервью, здоровья вам.

— И вам спасибо.

Текст: Александр Косяков.

Фото: из личного архива Геннадия Морозова, Александр Косяков и Kicker.

Поделиться ссылкой:

Метки: анатолийбышовец, борисигнатьев, бориспоздняков, валерийлобановский, геннадийморозов, динамо, константинбесков, николайстаростин, олегроманцев, ринатдасаев, российскийфутбол, сборнаяссср, сергейродионов, спартак, фёдорчеренков, фкдинамо, фкспартак, футбол, эдуардмалофеев, юрийгаврилов