Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Борисом Петровичем Игнатьевым — уникальным тренером, который воспитал целое поколение футболистов, выступавших за национальную команду России. Об этом и многом другом читайте в эксклюзивном интервью с Борисом Игнатьевым.

Все, кто хоть немного следил за футболом в союзные времена (а это уже поколение кому за пятьдесят), хорошо знают человека, имя которого неразрывно связано с развитием и c большими успехами нашего юношеского и молодёжного футбола в 70-80-х годах прошлого столетия. Нашим собеседником стал Борис Петрович Игнатьев. Для тех, кто помладше, он тренер уже не советской, а российской сборной середины 90-х, а для всех остальных — седовласый, с небольшим прищуром, интеллигентный, спокойный, скромный и рассудительный человек, преданный делу всей своей жизни — его величеству футболу.

К Борису Петровичу можно относится по-разному. С одной стороны он не стал знаменитым игроком или выдающимся тренером, а с другой стороны ему удалось сделать то, что было по плечу только узкому, избранному кругу, одержимых футболом людей. Он воспитывал и давал дорогу в большую футбольную жизнь многим талантливым ребятам, проходя вместе с ними путь от юношеских сборных страны до самых главных взрослых команд. Разговаривая с ним в одном из уютных кафе на Новом Арбате, было видно, как он переживает за то, что происходит в нашем сегодняшнем футболе. И его желание поделиться тем, что его больше всего волнует, вылилось в почти двухчасовую доверительную беседу.

— Борис Петрович, узнают ли вас на улице? Всё-таки вы известный человек. Просят ли у вас автографы или, может быть, хотят сфотографироваться?

— Подходят ко мне редко, и в основном на стадионах: фанаты или болельщики со стажем. А так, я живу спокойно, когда хожу по улицам, кепку на лицо не натягиваю (смеётся). Да меня это никогда и не волновало, если честно. У меня другой подход к жизни. Что я такого сделал?! Может, для кого-то узнаваемость очень важна, а меня это совсем не задевает.

— У вас интересная биография, в своё время вас пригласили в систему сборных команд. Но не каждому футбольному тренеру удаётся пройти путь от юниорской до главной сборной страны. Многие говорят, что это вообще разные профессии: тренировать юных спортсменов и взрослых. Не считаете, что вам в некоторой степени повезло?

— Что значит «повезло»? Меня брали не в систему сборных команд, а приглашали развивать детский футбол. Когда я туда переходил, то терял в деньгах по сравнению с тренерской зарплатой в клубе. Но плюс тоже был, я понимал, что оттуда будет легче куда-то устроится. А со сборной, мне кажется, тут всё логично: очень много ребят на моих глазах проходили путь с юниоров до главной сборной страны, они росли вместе со мной, и меня сначала брали помощником главного тренера. А уже затем настал момент, когда место освободилось, и я стал у руля национальной сборной России. Но скажу вам честно, я никогда туда и не рвался. Предложили, сказали, что лучше вас этих игроков никто не знает, и я согласился.

— Но начинали вы свой тренерский путь во Второй лиге с владимирским «Торпедо». Насколько я знаю, вы учились в Высшей школе тренеров (ВШТ) вместе с Львом Яшиным, Валентином Ивановым и другими известными людьми. Может, эти знаменитые футболисты заметили вас тогда, чем-то вы им приглянулись, и они рекомендовали вас для работы с молодёжью?

— Нет. Тут совсем другая история. В 1975 году началось формирование нового направления в нашем советском футболе. Можно даже сравнить то время с сегодняшним, только отличие в том, что смелых людей сейчас у нас не находится. А тогда был такой Николай Иванович Русак, заместитель Грамова, председателя спорткомитета СССР. И он обозначил ситуацию, что в том виде, в котором находился тогда наш футбол, он больше существовать не может. Он понимал, что начинать нужно с фундамента, с детского футбола. А я в тот момент заканчивал Высшую школу тренеров, и на одной игре ко мне подошёл известный в то время человек — Владимир Александрович Иванов из Министерства просвещения, которого назначили замом в Управлении футбола к Колоскову отвечать за развитие детско-юношеского направления. И он в свете новых рекомендаций создал отдел, в который набирал людей. Когда меня туда позвали, в нём уже работал Семён Николаевич Андреев, а Алексей Печаткин его возглавлял.

— Семён Андреев – это мини-футбольный тренер…

— Великий человек с точки зрения организации дел. Не знаю, как его можно было отпустить из этой обоймы. Сейчас он почетный президент Ассоциации мини-футбола России.

— А дальше?

— Дальше мы собрались и решили, что надо ехать по городам и на местах и уже определять, как тренируемся, на чём тренируемся и. т. д. Была разработана целая программа подготовки молодого поколения в футболе, и мы стали воплощать её в жизнь.

— Ваши заметные успехи как тренера начались в 1978 году, когда вы в качестве помощника Сергея Александровича Коршунова привели к победе нашу сборную на чемпионате Европы среди юниоров?

— Нет, ещё до этого я помогал Сергею Мосягину готовить команды разных возрастов. Его тогда назначили главным тренером всех юношеских сборных. Серёга Мосягин — уникальный человек, грамотный специалист, организатор великолепный. Он очень многое сделал для всех наших сборных. Когда формировалось это направление, Вячеслав Иванович Колосков меня спросил: «Ты будешь с Мосягиным работать или здесь в Управлении». Я ему ответил: «Конечно, с Мосягиным». И вот мы с ним приехали в Ташкент, это был, если не ошибаюсь, 1976 год. У нас было 54 футболиста, причём сразу трёх возрастов. Два возраста играет на ташкентском турнире, а один готовится к чемпионату Европы в Венгрии. И вот одни приезжают на базу в «Кибрай», и мы с ними работаем, потом — другие. Я тогда ночи не спал, имена ребят не мог запомнить. Это потом уже стали работать по подразделениям, и у меня был свой возраст. На чемпионате Европы мы взяли третье место, а через год на чемпионате мира в Тунисе в 1977 году уже были чемпионами. Меня чисто по организационным причинам туда не взяли, там были определённые ограничения, и визу мне не дали. А уже потом пришёл Сергей Александрович Коршунов, и в 1978 году мы с ним добыли «золото» на европейском чемпионате в Польше.

— А почему в 1978 году на чемпионат Европы вас не назначили главным тренером? Определённый опыт у вас уже был, чтобы самостоятельно работать.

— У Коршунова был авторитет, он с «Даугавой» успешно работал и вообще был известным человеком в футбольных кругах, уважаемый футболист. У меня с ним было полное взаимопонимание.

— Я знаю, что с Мосягиным судьба снова вас свела на юношеском чемпионате Европы 1984 года…

— Да, тогда в финале мы венграм проиграли по пенальти, было очень обидно. После матча ребята плакали. Министр спорта Павлов успокоил всех. Сказал, что такую команду нельзя расформировывать.

— А как у вас сложились отношения с Вячеславом Ивановичем Колосковым, вы с ним тоже много лет работали? Он ведь очень непростой человек.

— Наоборот. Очень простой.

— Я не в смысле общения, он у власти в футболе был больше 25 лет. Не каждый так сможет.

— Он умный человек. С ним можно было любой вопрос решить. У него важное качество есть: он умеет слушать. Заходишь к нему после игры, весь на эмоциях, рассказываешь ему своё видение какой-нибудь проблемы. Даже, в большей степени, делишься наболевшим. Он тебя слушает, не перебивает. И через некоторое время мне уже самому становилось ясно, что не от него всё это зависит. Но при этом он не останавливает тебя, выслушивает до конца. Вячеслав Иванович во всё старался вникать, ничего не упускал. Рассказываю ему о тренировочном процессе, а он сходу мне говорит, что в середине этого цикла нужно сделать то и то… Вообще, я бы сказал так: стабильный человек, уверенный в себе, да и методист хороший, прекрасно знающий предмет.

— У Колоскова были хорошие контакты в европейских футбольных структурах, ездили куда-нибудь для обмена опытом или на стажировки?

— У него связи были не только в Европе, а и по всему миру. Помню, как наша группа тренеров Пискарёв, Радионов, Морозов, Сальков и многие другие была в Германии. Лобановский там делал доклад, делился своим опытом. Его там очень уважали. Спорили с ним, но преклонялись перед его заслугами. Встречались там и с руководством немецкого футбольного союза и с Францем Беккенбауэром, Берти Фогтсом, Дитмаром Крамером. Они, как тренеры, обменивались опытом.

— Вы уже в 1978 году получили звание заслуженного тренера РСФСР, что ныне приравнивается к званию заслуженного тренера России. Вам было тогда 38 лет. Что оно тогда для вас значило? Может быть, статус особый?

— Вообще к этим званиям, я отношусь спокойно. Когда ещё в Горьком играл, то получил звание мастера спорта, надел значок, еду в трамвае, а напротив меня сидит бабушка и всматривается в меня, прочитала «мастер спорта» и говорит: «Я думала, мастера спорта – это такие здоровые ребята, а ты такой маленький». Я снял значок и больше его никогда не надевал. Даже не знаю, где он у меня лежит. Конечно, я понимаю, что получить звание заслуженного – это важно для дальнейшей карьеры, возможность, как говорится, открывать рот без оглядки на авторитеты, доносить своё мнение. Но в спорте, если не даёшь результат, то никакое звание не поможет. А то, что этим ребятам дали за чемпионат мира в России, это стыдно. В документах ведь написано, за что оно даётся. И как интересно выглядела эта комиссия, которая присваивает эти звания?! Просто взяли и обнулили олимпийских чемпионов и чемпионов мира. Нехорошо получилось.

— Борис Петрович, вам приходилось работать с совсем молодыми ребятами из разных республик СССР. Если посмотреть, кто у вас играл – это и украинцы, и белорусы, и грузины, и армяне, и литовцы и. т. д. Россияне были иногда представлены в сборной в минимальном количестве. Как вы со всеми ладили, были ли у вас какие-то проблемы на национальной почве с игроками или, может быть, между собой ребята конфликтовали?

— Да вы что! Никогда и ничего такого не было. Я только для себя рисовал картину, чем отличается белорус от украинца, грузин от армянина. Белорус – это как будто человек из-под бомбёжки вылезает, отрешённый от всего, не знает где он и куда попал. А с украинцами (мы их хохлами назвали) было так: вызываешь, например, к себе Тарана и говоришь ему: «Олег, передай там своим, если выиграем, то всем по тридцать долларов». И он мгновенно: «Слушаюсь, Борис Петрович, всех разорвём?».

— А кавказцы, среднеазиатские ребята?

— Вспоминаю смешной случай: был у нас один парень, армянин, Альберт Саркисян, но не тот, который в «Локомотиве» был, а тот, который в советские времена играл. Он плохо говорил по-русски. Как-то я ребят построил и сказал: «Сейчас — игра, а потом все в баню идём». Выходим на поле, а Саркисяна нет. Ребята побежали его искать, а Альберта нигде нет, потом смотрят, а он бане сидит. У литовцев, Гинтараса Стауче и Капусткаса в номере всегда был порядок, всё по своим местам висит, всё аккуратно по полочкам разложено: здесь газеты, здесь одежда, здесь ботиночки. А к другим зайдёшь — всё вверх дном. А так, все дружили между собой. У меня многие дома ночевали, жена всех знала.

— Вы с Юрием Павловичем Сёминым в Киеве работали, выиграли чемпионство с «Динамо», Суперкубок. А там какое к вам было отношение?

— Жили и работали мы нормально. Лишь один раз во Львове я спросил у одной старенькой женщины: «Где церковь находится?», а она ответила: «Не разумею». А так, ничего такого и близко не было.

— И давно вы в церковь ходите, неужели с советских времён?

— Да нет, когда старый стал, хожу обычно в день игры. Надо у всевышнего попросить помощи, чтобы рядом был.

— А из ребят, украинцев, кто-нибудь вам помогал освоится в Киеве? Общались с кем-то? Вас-то многие близко знают в отличие от Юрия Павловича.

— А что помогать-то! Так – виделись: привет, привет, как дела?

— И с кем?

— С Лёшей Михайличенко, с Геной Литовченко, с Юрой Морозом, с Олегом Саленко, со многими общались. Все при делах. За всё время, когда я работал в разных сборных: и в юношеских, и в молодёжных, и в первых, за эти двадцать три года я столько друзей приобрёл и среди игроков, и среди тренеров, и среди обслуживающего персонала. Это были прежде всего не рабочие, а человеческие отношения. Это в очередной раз доказывает, что мы не упускали ситуацию, находили правильные решения, а самое главное — наша работа была видна, мы давали результат. Сегодня в нашем футболе мы этого практически не наблюдаем.

— Борис Петрович, а много ли на вашей памяти было тренеров, работавших с молодёжью, которые потом пропадали и так и смогли оставить хоть какой-нибудь след в истории нашего футбола?

— Много. Работали, уходили, потом не находили себе место. И причины у всех разные.

— А что скажете о Юрии Смолянинове? Я с ним общался, он неплохой человек и специалист, по-моему, тоже.

— Я его знаю. Человек он хороший, исполнительный. Но не каждый может работать в этой системе. Обстоятельства у всех разные. Поэтому однозначно скажу, нужно иметь очень много качеств, соответствующих нашей работе.

— Каких конкретно?

— У кого-то педагогического дара нет, кто-то думал, что он здесь человек, которому должны платить большие деньги, а здесь таких не платят. Сюда нужно приглашать, а не тащить случайных людей. Это в клубном футболе: подписали контракт, я тебе плачу деньги и готов с тебя требовать за результат. А тут нужно быть педагогом. Скажу так, легко можно развалить всё, что ты раньше собрал, а можно наоборот, приумножить. Обычно жалуются: «Что можно сделать за четыре дня на сборах перед матчем?!». А ведь главное — совсем другое, а именно то, что ты сделаешь между началом нового сбора и концом прошлого. Некоторые не знают специфики самой работы: как ты разговариваешь с тренерами, ездишь ли ты на места, держишь ли руку на пульсе. А вообще, всё зависит от характера: какой ты по своей сути, с каким ты стержнем.

— А сколько в процентном отношении в подготовке сборной педагогики и сколько всех остальных тренерских умений: скажем, тренировочный процесс, тактические наработки и. т. д.?

— Если брать короткий цикл подготовки, то человеческие качества и педагогика больше влияют на конечный результат во всех сборных командах, потому что там некогда готовить и тренировать. Тут уже не важно, как игрок бегает, как он прыгает в эти четыре дня. Здесь важно, как ты умеешь мотивировать, настраивать, как ты создаёшь микроклимат в команде, атмосферу.

— А тренеры клубов вовремя отпускали игроков на сборы, на турниры, и вообще эта тема всегда была больной для тренеров сборной?

— По-разному было. Хорошо помню сборную, в которой играли Гамлет Мхитарян, отец Генриха Мхитаряна, Гена Морозов, Лёша Михайличенко, Генка Литовченко, Серёга Родионов, Паша Яковенко, Борис Поздняков. Я приезжаю в Киев к Лобановскому — хотел киевлян лично сам забрать. А Валерий Васильевич говорит: «Зачем прилетел, ты бы позвонил мне, и я бы всё сделал как надо, все бы вовремя приехали». А Константин Иванович Бесков наоборот: «Я тебе игроков не дам, вот мы отыграем игру, я им всё скажу, и тогда получишь их за два дня. Не переживай, я тебе их подготовлю, а ты их причешешь чуть-чуть, погладишь и всё». В общем, находили с ним консенсус. Важно было очень, как провожает тренер ребят, и как ты их встречаешь. Или возьмём Пашку Садырина или Юру Сёмина, я с ними ещё тогда дружил. Ребята от Сёмина из душанбинского «Памира» приезжают: Олег Малюков, Андрей Маннаников. Так он их там настраивает: «Смотрите, чтобы всё было как надо, не опозорьте меня». Выстраивание отношений между тренером клуба и тренером сборной было очень важной составляющей успеха. Игроки приезжали с хорошим настроением в сборную и с таким же уезжали назад в клуб, и это чувствовалось и оценивалось с обеих сторон.

— Вы сами собирали команду, которая выиграла чемпионат Европы среди юниоров в 1988 году? То есть сами собирали и сами отвечали за результат?

— Собирали ещё до этого. Я практически этой командой руководил на чемпионате Европы в Греции, где мы выиграли «бронзу» в 1986 году. А помогал мне тогда Геннадий Костылев.

— Вы ведь с Костылевым вместе в «Волге» в Горьком играли. Там сошлись?

— Да, Гена мой близкий друг.

— С Павлом Фёдоровичем Садыриным он вас познакомил? Насколько я знаю, они вместе в ВШТ учились.

— Да, с Пашей он меня подружил. Хороший был человек, искренний, честный.

— Борис Петрович, через вас прошло очень много молодёжи. Почему никто не раскрылся так, как, например, Андрей Шевченко? Играли-то все хорошо, но до такого уровня никто не дошёл. Кто на ваш взгляд имел все шансы, но их не реализовал?

— Игорь Добровольский, однозначно, всё мог на поле, светлая голова, Илюха Цымбаларь… Помню, как он ко мне приезжал в Китай, такое вытворял левой ногой. Китайцы увидели, обалдели, говорят: «Давай контракт». Но не сложилось. Серёга Щербаков тоже талантище, недаром его Робсон сразу к себе в «Спортинг» забрал.

— Вы поработали в футболе на разных должностях и тренером, и помощником, и в сборной, и в клубах, и спортивным директором, и вице-президентом и консультантом. Работы-то разные. Вы же, прежде всего, тренер, педагог. А туда шли «свадебным генералом»? Вами затыкали определённые дыры, если можно так выразиться?

— Меня ведь многие знают, и по многу лет, и с хорошей стороны. Со многими дружу давно. Вот Юра Сёмин приходит в очередной раз в «Локомотив». Ему же не нужны люди, которых ему могут навязать на определённых должностях. А я профессионал, и он мне говорит: «Давай ко мне спортивным директором, тебе это всё знакомо. А то приходят такие, даже простых вещей не знают, что на тренировочное поле в ботинках нельзя выходить». Меня пригласили в раменский «Сатурн», так я взял к себе в помощники Костылева. Но не потому, что он мой друг, а потому что он толковый, опытный человек, знает все тонкости, ему ничего по сто раз объяснять не надо.

— Вы намекаете, что сейчас мало грамотных людей в системе футбола?

— Не намекаю, а так оно и есть. Вы посмотрите на Сёмина, на Газзаева, на многих других. Сколько бы они могли помочь ещё. Им денег не надо, они не просят зарплаты, пригласи, спроси, проконсультируйся, узнай мнение, почему есть проблемы в нашем футболе, почему нет футболистов и. т. д. Я скажу вам, что много дилетантов развелось на всех местах, на всех уровнях. Вот когда я работал на самом верху, то у нас какие люди были: двенадцать заслуженных мастеров спорта, шесть заслуженных тренеров Советского Союза. Уровень обсуждения вопросов был настолько высоким, что случайные люди там просто не выживали. Ведь те, кто играл, они столько через себя пропускали, столько знают тонкостей в футболе: и в тренировочном процессе, и в организационном. Когда я учился в Высшей школе тренеров, посмотрите, кто приходил к нам: Морозов, Лобановский, Качалин, Тарасов. А сейчас кто учит: они ни разу на футбольное поле не выходили, а в книжках и я могу прочитать. Про календарь спросишь, никто ответить толком не может. Не привлекают авторитетных людей, а наоборот — боятся их, чтобы не выглядеть дураками.

— Вы много лет занимались сборными командами, не возникало желания перейти на клубную работу, на ежедневную востребованность как тренера, на другие деньги, наконец?

— Нет. Мне моя работа очень нравилась. Я пытался влиять на процессы не только конкретно на своём участке работы, но и на развитие футбола в целом. Я и сейчас, когда собираются тренеры сборных, говорю им: «Ты главный генератор идей этого возрастного пласта. Ты должен после каждого турнира собрать тренеров и рассказать, что у нас плохо, что хорошо, что нам надо делать и дать им направление. Не ты же готовишь игроков, а они готовят. Потом их воспитанники приходят к тебе, и ты уже видишь результат их работы». Это всё надо делать, нужно самим влиять на ситуацию, чтобы потом не разводить руками и не говорить, какой у нас футбол плохой и. т. д. А то в Англии так готовят, во Франции эдак… А нужно делать так, чтобы они на нас равнялись, на нас обращали внимание, на нашу подготовку, а не мы на их. Вот я и пытался все свои годы работы со сборными систематизировать и наладить работу в этом ключе. А я ведь был и помощником, и главным и старшим тренером всех сборных. Сами знаете, результаты были неплохие, и система была выстроена с верху до низу.

— Вы знаете, что про Вас Сергей Кирьяков сказал, когда я его спросил о вашей роли в его футбольной карьере: не только то, что он благодаря вам стал футболистом, а что в сборной, когда он начинал, вы говорили всем: «Играйте на Кирьякова, он сделает результат». Это ваша интуиция, чутьё?

— Я его тогда в Орле нашёл, увидел, как ему тренер давал делать всё, что он хочет. Спрашиваю: «А почему к нему такое отношение?». А тренер отвечает: «Он же талантливый, пусть сам всё решает». Понятно, что в нашем футболе сейчас такого нет. У нас все, как грибы, одинаковые. Потому что нет смелости. Я  бы, например, мог сказать: «Серёга, делай, что мне хочется, как я вижу. Ты не понимаешь в футболе, ты умеешь обыгрывать, хорошо, а ты вот здесь делай это, здесь отдавай». И тогда бы мы получили очередной гриб, подосиновик. У меня раньше было так: из восемнадцати футболистов одиннадцать попадали в молодёжную сборную, столько же потом в первую. Мне вот сейчас пенсию начисляют за подготовку олимпийцев. У меня были Гела Кеташвили, Володя Татарчук. Я их нашёл, я их формировал как игроков, я их во все юношеские сборные приглашал. Да я и не о пенсии даже говорю, а о том, как должна выглядеть подготовка, философия работы с молодым резервом.

— Хотел ещё раз вернуться к Кирьякову, про «письмо четырнадцати» не буду спрашивать — больная тема. А вот почему вы не сказали Олегу Ивановичу Романцеву тогда на чемпионате Европы в Англии, чтобы он с немцами его обязательно выпустил? Мотивация-то у него была запредельная, в бундеслиге играл.

— Почему не сказал! Пытался убедить. Не получилось. Сейчас что об этом вспоминать… Я вам лучше про Кирьякова другую историю расскажу. Мы были на турнире в Голландии в Гронингене. Там ещё Йохан Кройф был, он не пропускал такие турниры. И игры должны были проходить на центральном стадионе при зрителях, а также на тренировочных полях без трибун. Так вот, когда мы сыграли на центральном, то к нам приходят организаторы турнира и просят следующий матч снова там же сыграть. Понравилось всем, как Кирьяков вместе с Саленко накручивал по полкоманды. А у нас был в делегации такой предприимчивый человек, директор ФШМ, так он сразу сообразил и говорит, за это нас, как-то надо поощрить, деньгами или ещё как-нибудь. Так голландцы за то, чтобы на наших футболистов посмотреть, подарили всем по электрической бритве. И дело тут даже не в бритвах, а в доказательстве того, в какой яркий футбол мы тогда играли.

Текст: Александр Косяков.

Фото: Из личного архива Бориса Игнатьева и Олег Бухарев.

Поделиться ссылкой:

Метки: борисигнатьев, валерийлобановский, владимиртатарчук, гелакеташвили, геннадийкостылев, игорьдобровольская, ильяцымбаларь, константинбесков, миррпл, олегроманцев, павелсадырин, российскийфутбол, рпл, сборнаяроссии, сборнаяроссиипофутболу, сборнаяссср, сергейкирьяков, сергейщербаков, сергемосягин, футбол, юрийсёмин