Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Валерием Непомнящим — «единственным в своём роде» тренере, который в 1990 году вывел национальную сборную Камеруна в четвертьфинал Чемпионата мира по футболу. В этом материале вы узнаете, что закалило его характер, что научило находить общий язык с разными людьми, какие действия помогали справляться со всеми трудностями и выходить из них с честью. Об этом и многом другом читайте в эксклюзивном интервью с тренером, покорившим в одночасье весь мир.

Валерий Кузьмич Непомнящий — единственный советский и российский тренер, который вывел национальную сборную другой страны в четвертьфинал мирового первенства по футболу. Ни до него, ни после сборная Камеруна больше никогда таких успехов не добивалась. В последнее время у нас в футбольном мире часто многие разбрасываются такими словами, как «великий», «легендарный», «выдающийся», «приговорённый к победам», «выше только звёзды» и. т. д. К человеку, с которым мне посчастливилось поговорить о футболе, эти эпитеты тоже можно вполне применить. Но нужны ли они ему? Испытывает ли он от этих эпитетов удовольствие? Думаю, вряд ли. Валерий Кузьмич — человек удивительной скромности, доброты и открытости. Это подтвердит каждый, кто с ним хоть раз общался. Он никогда не играл в футбол на высоком уровне, но, получив в Высшей школе тренеров (ВШТ) хорошее футбольное образование, Валерий Кузьмич применил его так, что заставил относиться к нашему футболу в мире с огромным уважением. В немецком языке есть слово «einzigartig» — единственный в своём роде. Вот это определение, на мой взгляд, лучше всего подходит к моему собеседнику, с которым я побеседовал накануне Нового 2024 года.

— Валерий Кузьмич, вы кому-нибудь и когда-нибудь отказывали в интервью?

— Нет. Что-то не припомню.

— Мне кажется, что вы идёте навстречу каждому, кто вас об этом попросит, уже много раз подробно всё о себе рассказывали и приготовились в очередной раз удовлетворить желание очередного «домогателя». Но постараюсь, если получится, выбиться немного из общего ряда.

— Хорошо, попробуйте (улыбается).

— Первое, что хочется узнать, как в вас сочетается мягкость в характере и крепкий внутренний стержень? Вся ваша биография говорит о том, что трудностей вы никогда не боялись.

— Мягкость трудно объяснить — от природы, скорее всего. Когда с детьми работать начал, то пытался их понимать, до их душ достучаться. Да и взрослые футболисты — тоже как дети. Они все: и маленькие, и большие тонко чувствуют отношение к себе. Так, наверное, и воспитывал в себе бережное отношение к людям. А на другие черты, может быть, повлиял детский дом, да и армия что-то мне дала, в которую меня забрали чисто случайно. Если бы я не задержался в Ашхабаде, а уехал на сборы хлопка от Университета, то, скорее всего, не знал бы, что такое водить танк. Там у меня выработалась внутренняя установка: если надо, то выдерживай все трудности. Да и мама у меня была не из робкого десятка: её весь Ашхабад знал.

— Вы, наверное, устали от этого вопроса, но обойти эту тему не могу: все всегда подчёркивают вашу элегантность, хороший вкус в выборе одежды, интеллигентную манеру поведения. Высокий, стройный, у вас в молодости от женщин, наверное, отбоя не было?

— Добавьте сюда ещё мотороллер (улыбается). Когда я поступил в Университет в Ашхабаде, мама купила мне эту дорогую игрушку. Копила сбережения и решила меня осчастливить. Я долго отказывался, но мама настояла. У меня тогда девушка была, а я в тот момент был студент первого курса Университета и подъезжал к ней на мотороллере, как сейчас люди на «мерседесе» подъезжают. Помню, мы как-то с ней поехали гулять, а было полдесятого вечера, и я ей говорю, что у меня режим, и мне пора уже возвращаться домой, спать ложиться. Я тогда на футбольном турнире играл. Вот такой я был кавалер (смеётся).

— Спартакиаду народов СССР 1979 года вспоминаете? Вы тогда были молодой тренер сборной Туркменской ССР среди таких громких имён, как Лобановский, Бесков, Ахалкаци, Малофеев, Базилевич, Тунис.

— Хорошо помню нашу игру со сборной Москвы. Правда мы её проиграли 1:2, но выглядели достойно. За москвичей тогда играли Гаврилов, Черенков, Дасаев, все были в расцвете сил. А руководил ими Константин Иванович Бесков. Он потом подошёл ко мне после матча и сказал: «Ну ты нас и погонял». Даже хотел двух игроков забрать. Пашу Петрова, который гол забил и ещё одного.

— Валерий Кузьмич, вам исполнилось недавно 80 лет. Прекрасно выглядите. Как ваше здоровье?

— Немного простудился. А так всё вроде нормально. Вот вчера от старшей дочери приехал из Коломны.

— У вас, насколько я знаю, две дочери?

— Да, и внучка есть, и правнучка.

— Можно сказать, что вы счастливый дедушка и прадедушка.

— Конечно.

— Вы же тогда в конце 80-х в Камерун вместе с женой поехали. Как вы решились своих дочерей одних оставить?

— Во-первых, дочери были достаточно взрослые. Старшая Светлана к тому времени закончила среднее специальное учебное заведение, а младшая Татьяна  только поступила в Университет. Идея поработать за границей не сразу родилась. Камерун возник не в одночасье, мы оформлялись несколько лет в другие страны, но всегда что-то не срасталось. Во-вторых, мы жили тогда в такое время, когда соседи были ближе, чем родственники, и у нас были друзья, которые нам говорили: «Полина, Валера, езжайте, не беспокойтесь за детей, они будут под присмотром, одеты, обуты и накормлены». Мы их воспитывали на полном доверии, но всё равно переживали. Первый год постоянно переписывались, письма шли 5-7 дней. А потом у меня уже телефон появился, и мы стали часто созваниваться. Всё время кто-то передавал нам информацию, как там у них дела, что с ними происходит. Младшая играла в теннис, чемпионкой много раз становилась на республиканском уровне, училась в Университете, получала стипендию и давала ещё уроки тенниса, кое-что себе на жизнь зарабатывала. В общем, была загружена по полной программе. Она потом мне жаловалась: «Папа, ты же мне всю жизнь доверял, а тут за мной просто какое-то наружное наблюдение» (смеётся).

— Жена у вас героиня! Столько натерпелась там с вами. И дом ваш там обокрали, да и вообще, даже трудно себе представить ту ситуацию, когда вы ей говорили: «Если я проиграю сегодня, то держи вещи и документы наготове, за тобой приедут из посольства и поедешь в аэропорт, чтобы улететь в Москву. А то могут наш дом сжечь». То есть, можно сказать, вы бы тогда с позором улетели бы с ней домой. Она не жалела, что не осталась дома, в спокойной обстановке?

— Нет. Полина у меня была молодец, стойкая. Все испытания со мной прошла. Она знала, куда мы едем. Но не представляла, в какой омут я там попаду, да и я, скажу честно, тоже не представлял. Так мы с ней вместе и выплывали. Но мы сразу почувствовали, что не одни там. Когда прилетели в Камерун, даже не знаю, традиция ли это была или нас одних так встречали (смеётся), но приняли нас, как самых дорогих гостей. Помню, как сразу из аэропорта привезли домой, на виллу к Васе Нечаю, он был тренером национальной сборной Камеруна по волейболу. Его там все боготворили. У него сын Сергей потом ещё играл в начале 90-х за волгоградский «Ротор», а позже за «Ростсельмаш». Вася с супругой нас прекрасно встретили, накормили, напоили, всё нам рассказали: как себя вести, что делать в тех или иных ситуациях. Они сразу взяли нас под свою опеку. Возили везде. Хотите сюда — пожалуйста, хотите туда — нет проблем. Нас там окружали хорошие люди и из торгпредства, и из посольства. Да, трудности были — и с языком тоже. Французский, понятно, я совсем не знал, и английский тоже только в общих чертах. Во всех анкетах писал: читаю и перевожу со словарём.

— Если бы вы хорошо знали язык, много бы проблем решили или они были всё-таки другого плана?

— Сразу отвечу, что язык — это дополнительный бонус, но не более. Тренеров увольняют и с хорошим языком. Результат можно давать и с переводчиком. Но у меня и переводчика, в нормальном понимании этого слова, не было. Хорошо, что ещё ребята из посольства по первому требованию помогали. Но старался как-то выкручиваться. И чем дольше работал, тем больше стал понимать. Пришлось вытаскивать себя из болота за голову, как барон Мюнхгаузен. И вот видите, я жив (смеётся).

— С вами там ещё был Лев Броварский, бывший игрок львовских «Карпат». Он вам чем-то помогал или у него отдельное задание было?

— Да, Лёва на следующий день прилетел с женой и ещё представьте, они собачку с собой взяли. Мы с ним сначала вдвоём стали руководить сборной, а потом его перевели на олимпийскую команду, и я стал один работать. Даже не знаю почему. Может, у меня, как тренера, опыт был больше. А Лёву вспоминаю добрым словом, он был и человек очень хороший, и футболист великолепный. Жаль ушёл рано от нас.

— А чем вы занимались в свободное время, вы же не тренер клуба, когда работаешь в режиме 24/7. Тот же Гуус Хиддинк постоянно улетал к себе в Голландию, за что ему доставалось потом.

— Да, свободного времени было достаточно. Одна программа была по телевизору, и то с шести до одиннадцати ночи работала. Но я понимал, что надо вникать в процесс, больше быть внутри футбола, ближе к игрокам, тренерам и практически каждый день ездил на тренировки команд, четыре из которых базировались в столице Камеруна Яунде, а ещё четыре были в другом крупном городе — в Дуале. Со всеми клубными тренерами у меня сложились хорошие отношения. Меня никто не обязывал, просто надо было себя чем-то занять. И опять же, что-то полезное для себя брал в плане футбольной лексики на французском: слова, предложения какие-то новые учил. Отдыха как такового не было.

— Вы говорили, что с журналистами у вас там в Камеруне не сложились отношения. А что там были за журналисты? Вы то тоже должны были понимать, что у вас послужной список был не такой впечатляющий, да и с достижениями на тот момент тоже было не очень. Если сказать откровенно, то вы были для них человеком без имени. У них на вас и реакция была соответствующая. Это не только в Камеруне, это и в России так.

— Когда я ехал в Камерун, то был ко всему готов и знал, как себя там вести. Моя кандидатура была согласована заранее, они сами захотели советского тренера после того, как их министр молодёжи и спорта Жозеф Фофе посмотрел матчи нашей сборной на чемпионате Европы в Германии в 1988 году и был в восторге от игры команды Лобановского. Меня заранее предупредили, что надо быть очень аккуратным с прессой. Там в основном французские журналисты работали. И им нужно было что-то жареное подбрасывать. Общение с местной прессой старался сводить к минимуму. Интервью тоже не давал, потому что меня могли не так понять через переводчика, который плохо говорил по-русски. Вы меня спросите, почему я после Чемпионата мира не поехал работать во Францию или в Италию. Предложения-то у меня были.

— И почему?

— Потому, что я знал, что я не справлюсь с их прессой. Это очень важный аспект. Я хорошо знал, что и как пишут французские и итальянские журналисты. И не только про меня. Там работать не дадут. Будешь только ходить и оправдываться. В общем, этот камерунский опыт помог мне потом и в Турции, и в Китае, и в Южной Корее.

— Хотите, я вам скажу, что о вас писали накануне чемпионата мира в Италии в немецком журнале «Kicker». Кстати, там и о ваших помощниках тоже написано.

— Давайте.

— Первое, несмотря на то что вы вывели команду на чемпионат мира, вас должны были заменить, потому что вы проиграли Кубок Африки, языка не знаете и общение с игроками у вас было затруднено. И даже называлась фамилия немца Отто Пфистера, вашего приемника, тренера с опытом работы в Африке. Второе, что вы не самостоятельны в руководстве командой, и перечислялись все ваши помощники: ваша правая рука Жан Манга Онгене, Жиль Ньонга и Мишель Кахам. И ещё, что шансов особо у вас нет, но на сюрпризы способны.

— Для меня тут нет ничего нового, про немецкого тренера знаю. Могли меня и убрать. Опыт такой у них перед Испанией 82-го года уже был, когда руководство назначило руководить командой нового тренера, француза, убрав при этом его предшественника. Но в этот раз министр спорта и молодёжи Камеруна меня отстоял и сказал, что с этим тренером мы пойдём до конца. А вообще, извините, чтобы там не писали, но я к началу чемпионата мира, был как говорится, в авторитете, все решения принимал сам, полностью контролировал положение дел в команде, за исключением игры с Россией, которая ничего не решала, и помощники на меня не влияли. Это были уже мои помощники, которым я доверял и которых сам выбрал. Вы же помните, Милла у меня выходил на замену на 6 минут. Какое могло быть давление?

— У вас же там целая история была с помощниками: они у вас там менялись, то одни были, то другие.

— Ни один рассказ не даст полной картины, что там у меня происходило. Я уже об этом много говорил, но если коротко, то Камерун исторически разделён на части, сначала там его немцы завоёвывали, потом французы с англичанами. Там всем правят определённые кланы с разными корнями, развито кумовство. Все они представляют политические объединения, и они ещё президентский совет по футболу создали. Поэтому все пытались принимать участие в делах сборной: и игроков своих мне навязать, и персонал. У меня помощники по нескольку раз менялись. Я уже замучился: сначала одним объясняешь все свои требования, чтобы они игрокам передавали, потом назначают мне других, и всё снова начинается с нуля. У меня в контракте было написано, что я должен подчиняться президентскому совету по футболу. Ладно бы был президентский совет по экономике, а то по футболу. А когда вывел сборную на Чемпионат мира, то сказал: «Хватит, давайте мне тех помощников, которые мне нужны». Вот в итоге эти трое и помогали мне.

— Кстати, а почему вас по телевидению так редко показывали на тренерской скамейке? Того же Беккенбауэра или Билардо постоянно было видно, а вас нет.

— Да, вы правильно заметили. Я сидел сначала в её середине, рядом с переводчиком и игроками, а потом телевизионщики попросили меня пересесть на край скамейки, а то иначе телекамера не могла меня там выхватить.

— Валерий Кузьмич, работая в Камеруне, вы прошли через многое и как человек, и как тренер. Какой опыт вынесли из всего этого?

— Я об этом своём опыте в Высшей школе тренеров рассказывал. Во-первых, нужно, чтобы в твоём штабе обязательно работал человек, который хорошо знает клуб, команду, и который желательно поиграл сам за неё. И ещё важно убедить руководство, что он после приобретённого опыта должен остаться в команде и не чувствовать себя временщиком. Это сразу даёт несколько преимуществ. Но для начала нужно добиться взаимного доверия, чтобы твой помощник понимал твою философию, твои требования и по дисциплине, и по тактике, и по тренировочному процессу. А преимущество в том, что он и проводник идей между тобой и игроками, и параллельно может объективно рассказать руководству о том, что происходит в команде. А второе, обязательно нужно, чтобы между тренером и игроками была обратная связь. Должно быть полное понимание игроками, что тренер от тебя хочет. Нужно добиться, чтобы игроки не боялись задавать вопросы, не держали всё в себе, если есть какое-то несогласие, недопонимание, то нужно говорить об этом напрямую, в глаза. Тренеру нельзя быть сегодня диктатором, а завтра демократом. Всё должно быть гармонично, без резких движений, постепенно. Из всего этого и складываются отношения с игроками, формируется коллектив, создаётся хорошая рабочая атмосфера.

— А что было самым трудным во взаимоотношении с игроками

— Очень тяжело говорить человеку «нет». Особенно когда приходилось определять заявку из 22-х игроков на Чемпионат мира. Нужно было аргументированно объяснить, почему тот или другой игрок лучше. А самое трудное — это когда игроки приблизительно одного уровня, и тут важно не ошибиться. И скажу уже задним числом, что интуиция меня практически никогда не подводила.

— Валерий Кузьмич, а как вы, работая со сборной Камеруна, справлялись с недовольством игроков, не попадавших в состав, какая была атмосфера в команде, как удавалось сплачивать коллектив? У нашей сборной во времена работы Дика Адвоката, и даже Гууса Хиддинка были группировки: «зенитовская», «армейская» и. т. д. А у вас было чёткое разграничение: на легионеров, которые играют в Европе, пусть и во второй французской лиге, и на местных футболистов.

— Это тоже был очень сложный для меня вопрос. Мы как-то играли в Камеруне игру, не помню с кем, но команда была составлена только из местных «аборигенов». Сыграли хорошо. Потом приходилось объяснять, что вы в любительских клубах играете, а они в профессиональных, что легионеры уже сделали шаг вперёд, и уже чего-то добились. Я должен был чётко и внятно объяснить, почему одним нужно тренироваться больше, другим меньше, почему одним можно курить и выпивать по бокалу вина, а другим нельзя. До сих пор не знаю, за что меня судьба так наградила, но, играя на Чемпионате мира пятью легионерами и шестью любителями, удалось достичь такого результата! У меня два парня центральных защитника-любителя играли, один из которых Жюль Онана в своей местной камерунской команде в состав не проходил. А чемпионат отыграл блестяще, мне даже говорили, что он в какую-то символическую сборную попал по итогам турнира.

— А ведь вы вполне могли с той командой ещё выше прыгнуть?

— Да, могли, и что обидно: если с колумбийцами мы выглядели не так убедительно, и решило всё тогда индивидуальное мастерство Роже Милла, то с англичанами у нас была определённая лёгкость, играли хорошо, моментов много создали. Но видно, кто-то сверху сказал: «Хватит удивлять публику». Да и я в том матче не смог вовремя перестроить игру.

— Для меня Чемпионат мира в Италии — это даже не Скилаччи с его шестью голами, и не Маттеус, который был лидером сборной Германии, а Роже Милла. Он не играл, он просто «издевался» над всеми, показывая, что в 38 лет можно быть лучшим на фоне молодых, играющих в хороших клубах, футболистов.

— Я убеждён, что Роже недооценённый игрок своего поколения. У него и чувство мяча было, и понимание футбола, и моменты он себе создавал и исполнял их сам здорово. Футболист он очень незаурядный.

— Расскажите, что это за человек Роже Милла, что его характеризует, как личность, к вам он как относился? Сразу ли возникла химия во взаимоотношениях? Как вы с ним познакомились?

— Роже был в чемпионском составе на Кубке Африки в 1988 году. Я ещё до приезда в Камерун смотрел видеокассеты с его матчами. Он мне понравился, играл он там очень хорошо, но решил заканчивать, а форму всё-таки поддерживал, играл два раза в месяц во Франции за любительский клуб «Авиньон». Мы встретились с ним на Кубке Африки за несколько месяцев до Чемпионата мира 1990 года. Он был со сборной, и мы общались там постоянно. А поводов было много: с учётом того, что в нападении у нас мало что получалось. И с ним был конкретный разговор о его возвращении. Я хотел даже, чтобы он у меня был помощником. Но он не выразил желания вернуться. Внутреннего отторжения у меня к нему не было. То, что он не только футболист хороший, но и человек, я почувствовал сразу. Что потом и подтвердилось, когда он выходил лишь на замены. Он трезво оценивал свои кондиции, и самое важное — он чувствовал меня, как тренера, никогда не выставлял свой авторитет на первый план. А остальное всем известно. Его в конечном итоге уговорил президент страны, и он провёл с нами самый яркий этап своей карьеры.

— Вы в своих интервью называли несколько ключевых эпизодов, в которых вы и принципиальность проявляли, и интуицию включали. Вы делали ставку на людей, и они вас не подводили. Даже рискнули убрать из ворот самого авторитетного игрока — Жозефа Белла — вратаря французского «Бордо», не без помощи которого его команда перед этим выиграла «серебро» Высшего дивизиона.

— В моей карьере были моменты, когда от меня ничего не зависело, но если что-то зависело, то я пытался вывернуть ситуацию в нужную мне сторону. Когда руководство федерации за их публичную критику в прессе собиралось Жозефа отправить домой, то я встал на его защиту, сказал, что Белл очень важный член нашего коллектива, и его нужно оставить хотя бы в заявке в расположении команды. И это благоприятно отразилось на микроклимате и в команде, и сыграло в конечном итоге позитивную роль. Я до сих пор уверен, что эпизод с Сашей Мостовым на чемпионате Европы в Португалии в 2004 году надо было решить также. Тогда Жора Ярцев, я считаю, сильно поспешил.

— И второй вратарь Томас Н‘Koно вас не подвёл.

— Соглашусь, он сыграл очень надёжно, а самое главное от него исходила уверенность, которая передавалась всей команде.

— А как наши советские журналисты с вами там общались, всё-таки вы сенсацию с Аргентиной сделали, вывели впервые африканскую команду в четвертьфинал Чемпионата мира, да и вообще, можно было сказать, что советский тренер творит историю, пусть и с командой другой сраны.

— Когда я был в Камеруне, то работавший там был молодой журналист ТАСС Андрюша Бекетов, с которым мы очень дружили, отправлял обо мне заметки в «Советский Спорт». А в Италии единственный кто со мной общался — это Саша Горбунов. Александр Аркадьевич где-то узнал мой телефон, постоянно меня в разных городах находил, звонил, и я отвечал на его вопросы. А после победы над Аргентиной, помню, иду по коридору уже на выход в окружении карабинеров со стадиона и слышу знакомый голос, кто-то кричит из микст-зоны: «Валера, Валера…!». А это Владимир Никитович Маслаченко с микрофоном. Я ему пару слов сказал, он пожелал мне удачи, и на этом всё. Потом уже с Серёжей Микуликом в Москве общался.

— Неужели никто из наших журналистов на ваших послематчевых пресс-конференциях не принимал участия?! А ведь повод был хороший спросить, как вы докатились до «такой» жизни?

— Нет. Больше никто вопросов не задавал. Честно скажу, такого не припомню, чтобы кто-то на русском меня о чём-то там спрашивал.

— А как у вас сложились отношения с коллегами по тренерскому цеху? Приняли они вас в своё сообщество или вы были сами по себе? Кто-то вас тогда хвалил после Италии? С кем сложились дружеские отношения? Кому можете взять и вот так просто позвонить без всякой нужды?

— (Берёт телефон, улыбается). Ну вот смотрите, Юре Сёмину могу позвонить, Гаджи Гаджиеву, есть ещё люди. Вы знаете, я же всё время по заграницам ездил. Практически из одной страны, и сразу в другую. Но короткие встречи у меня до сих пор в памяти. Я когда в турецком Генчлере работал, то пересёкся в Инсбруке с московским «Спартаком» на мини-футбольном турнире. И вот запомнил, как после игры Николай Петрович Старостин подходит ко мне и говорит: «Валерий, у вас симпатичная команда, в наш спартаковский футбол играет». Мы тогда 1:1 с ними сыграли. Когда с корейцами на сборы поехал, то играл против «Ротора», команды Вити Прокопенко. Помню он мне тогда сказал: «Никогда не думал, что в Корее так хорошо играют в футбол». Жора Ярцев тоже, когда увидит, то сразу ко мне в объятия: «Когда наших начнёшь тренировать?». С Олегом Романцевым прекрасные отношения, я его очень уважаю и ценю, он столько сделал для нашего футбола, ни одно поколение прекрасных футболистов воспитал, его все чтут, такими людьми я восхищаюсь. У меня, вообще, со многими хорошие отношения. С тем же Вячеславом Ивановичем Колосковым мы недавно на матче Камеруна против нашей сборной виделись.

— Жаль, что у вас с российскими клубами и с нашей сборной ничего не получилось.

— Почему?! В «Томи» я провёл счастливые пять лет. Да, выиграть ничего не смог. Но время там было незабываемое. Какой город потрясающий, какие прекрасные люди там: добрые и отзывчивые! Ими можно просто восхищаться. На стадион ходили семьями, не только дети с родителями, но и бабушки с дедушками и с внуками. На пешеходных переходах тебя пропускают. Рестораны какие там роскошные. Я наслаждался там жизнью. До сих пор жалею, что команду не удалось сохранить.

— Валерий Кузьмич, знаете, в чём ваша уникальность, на мой взгляд?

— В чём? (улыбается)

— Скажу так: на мой взгляд, ваше достижение со сборной Камеруна — это в большей степени удача. Где бы был Гуус Хиддинк, не помоги ему хорваты в игре с англичанами. Без удачи в спорте не обойтись. Понятно, что вы свои умения, знания и. т. д. ко всему приложили. Но уникальность ваша в том, что в девяти из десяти случаев, окажись на вашем месте кто-то другой: с другим характером, с иным восприятием жизненных обстоятельств, с отличной от вас выдержкой и воспитанием, да и не побоюсь сказать, не с таким, как у вас умом, и столкнувшись со всеми, мягко говоря, проблемами, начиная с переводчика и кончая прямым вмешательством в ваши дела, он хлопнул бы дверью и уехал. А вы всё вытерпели, выдержали, вот удача вас и наградила. А по-другому мне трудно объяснить вашу «итальянскую сказку».

— Может, и так, вам виднее (смеётся). По крайней мере, я делал всё от себя зависящее, что было в моих силах, а получилось так, как получилось.

Вы знаете, я много работал с детьми, юношами. Посвятил им большую часть своей жизни, и скажу вам далеко не худшую, а может, и самую лучшую. Вот вы мне говорили, приехал в Москву на Спартакиаду, молодой никому неизвестный. Но опыт у меня был к тому времени уже большой. Перед тем, как стать молодым тренером, я уже был матёрым детским тренером. Мы входили с командой Туркменистана на турнире «Переправа» для юношеских команд в шестёрку, обыгрывали Украину, где были сплошные мастера спорта, Грузию тоже. У меня уже были победы над молодёжной сборной России 3:0. Раньше по итогам года, с учётом результатов, выбирали лучших тренеров республиканских юношеских команд. Так я не раз попадал в число лучших тренеров. Когда меня назначили тренером в ашхабадский «Колхозчи», там было восемь человек из моей группы. Я наотрез отказывался, хотел работать с юношами. А потом согласился, но лишь при условии, что на следующий год меня отправят в Высшую школу тренеров. Так что у меня в жизни был не только Камерун. И в конце хочу добавить, что несмотря на все трудности, я был очень рад, что мне доверили главную сборную страны, которая и кубок Африки выигрывала и на чемпионате мира до этого участвовала. Это был для меня вызов судьбы, который я с удовольствием принял.

— У вас очень интересная судьба, Валерий Кузьмич, а как говорил Владимир Высоцкий в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Судьба — она ведь тоже умная, она достойных ищет». Удачи вам в Новом Году и крепкого здоровья!

— И вам того же.

Текст: Александр Косяков.

Заглавное фото: Олег Бухарев.

Фото: из личного архива Валерия Непомнящего и Александр Косяков.

Поделиться ссылкой:

Метки: валерийнепомнящий, российскийфутбол, сборнаякамеруна, футбол, чемпионатмирапофутболу